Достукался. Мы идём к Евгению Петровичу, собирайся! Побыстрее! - сказала Мама и сунула в женкины руки кулёчек со своей виной.
Собираться побыстрее не вышло, потому что со штанами ещё туда-сюда, но
пролезть в рукава рубашки, не выпуская кулёк из рук, было сложновато. И
ботинки зашнуровать тоже, но поставить кулёк на пол Женька не рискнул:
Мама им очень дорожила.
- Что ты копаешься? Опаздываем! - ворчала Мама, надевая на женькину спину рюкзак со своим страхом не соответствовать.
На улице Женькины дела шли поначалу неплохо, но на остановке Мама едва
не пропустила нужный автобус из-за Женьки, который загляделся на
полосатого уличного кота и поэтому не слышал маминых криков: “Женя!
Пятнадцатый!”
- Раззява!.. - напряжённо процедила Мама, тащя
Женьку за руку на свободное место. - Сядь нормально! - добавила она и
пихнула ему на коленки своё раздражение.
В автобусе тоже было
скорее хорошо, ведь место Женьке досталось у окна, и, притом, везти на
себе поклажу, когда сидишь – совсем не тяжело.
Когда автобус
приехал к “нашей остановке”, Женька, подхватив под мышку коробку с
маминым раздражением, выпрыгнул со ступенек на асфальт. Прыжок вышел не
очень удачным: Женька приземлился на коленку и замарал брюки.
-
Да за что же мне это! - сморщив лицо и пугающе постарев от этого лет на
двадцать, Мама очистила женькину штанину, и, пробурчав: “Позорище!”,
положила в его привычно протянутые руки объёмный свёрток. Свёрток был
хитрый: внутри его лежал стыд, обёрнутый неполноценностью, которая в
свою очередь была завёрнута в превосходство, и это последнее как раз и
придавало свёртку внушительный объём.
Свёрток был не так уж
тяжёл, ведь превосходство в нём было дутое, но он загородил почти весь
обзор, и Женьке приходилось ориентироваться только по звуку маминых
шагов.
Перед тем как войти в Евгению Петровичу, мама осмотрела,
всё ли у Женьки в порядке, а так как руки у него были заняты, свою
боязнь отвержения она повесила ему через плечо.
В кабинет Евгения Петровича Женька зашёл боком – так было лучше видно, хотя видно всё равно было мало, почти что ничего.
- Привет! - услышал он откуда-то из-под потолка – Тебя как зовут?
- Здравствуйте, Евгений Петрович. Его зовут Женя. Я женина Мама, я вам звонила, мне рекомендовали...
Мама затараторила сразу много слов, из которых Женька успевал разбирать только привычные:
- Учительница жалуется... Уроки все со скандалом... Все дети как
дети... Нервы мотает мне... Сил уже никаких нет... Невнимательный,
витает в облаках... Стыдно в школу зайти...
Евгений Петрович слушал долго, а потом спросил:
- Вы пришли проконсультироваться по поводу ребёнка?
Мама кашлянула.
- Ну... Да...
- А почему же вы не привели его с собой? Мы вроде бы об этом договаривались?
Мама раскрыла глаза.
- Так вот же он! Женя, поздоровайся!
Но Женька не успел открыть рот...
- Извините, но ребёнка я здесь не вижу. Это носильщик!
- Что? - не поверила своим ушам Мама.
- Замечательный, надо сказать, носильщик, дисциплинированный, настоящий
профессионал! Стоит, держит на себе весь ваш багаж и слова не скажет,
что устал, что ему здесь неинтересно...
- Вы что несёте? - прошептала побледневшая Мама. -Вы издеваетесь? Мне о вас так хорошо отзывались, это что, шутка?!
- Не бойся, девочка, - сказал Евгений Петрович и погладил Маму по голове – тебя никто не ругает.
- Какая я вам девочка??!!
- Обыкновенная. Лет десять – одиннадцать. Смотри сама! – Евгений
Петрович указал рукой на большое зеркало, в котором отражалась похожая
на Маму школьница в коричневой форме, с растрёпанной “корзиночкой” на
голове, нервно теребящая измазанные синей пастой пальцы. Вид у
школьницы был виновато-испуганный, словно она ожидала, что сейчас
достанется от учительницы на несделанное домашнее задание.
- Что
за дурацкие фокусы? Я не для того пришла, чтобы вы развлекались! Я
взрослая женщина! - закричала школьница, топая ногами и стремительно
уменьшаясь в росте. - У моего сына проблемы с учёбой! Я хочу, чтобы мой
ребёнок был нормальным! Хочу! Хочу! Дай! Дааай! Аааааа! Уааааа! Уааааа!
Евгений Петрович взял на руки заливающегося криком младенца и вдруг заворковал голосом то ли мамки, то ли няньки:
- Ну-ну-ну, тише, тише, моя маленькая, моя золотая. Я с тобой, я тебя не брошу. Не бойся, всё хорошо, хорошо...
Когда малышка перестала плакать и тихонечко засопела, Евгений Петрович подошёл в Женьке и присел на корточки.
- Привет! - повторил он тихо.
- Здравствуйте - прошептал Женька.
- Как тебя зовут?
- Женька...
- Класс! Меня тоже Женька зовут. – улыбнулся Евгений Петрович. - А сколько тебе лет?
- Восемь – ответил Женька почему-то не очень уверенно.
- А точнее? - прищурился собеседник.
- Пять с половиной – сказал Женя, посчитав что-то в уме.
- А ещё точнее?
Женька высвободил из-под свёртка левую кисть и показал на три пальца.
- Я так и думал! - с мальчишеской самоуверенностью заявил Евгений
Петрович по имени Женька. - Значит, ты уже совсем самостоятельный и
сможешь мне помочь.
Женька кивнул.
- Видишь, как получилось
– я сейчас буду занят с малышкой, и некому поиграть с моими игрушками.
А они сидят в своей комнате и очень скучают, я с ними с утра не играл!
Может, ты этим займёшься? А поговорим мы потом.
Женька вздохнул и глазами показал на кульки и свёртки, которыми был обвешан с ног до головы.
- За багаж не переживай. Мы его оставим в надёжном месте – вот тут, за
креслом, а когда поиграешь, то сможешь забрать его обратно. Если
захочешь.
Женька аккуратно сложил кулёчки, свёртки и рюкзак за
кресло и отправился в комнату с игрушками. Он открыл дверь комнаты и
действительно увидел множество всяких игрушек, и ему даже почудилось,
что разноцветные гоночные машины в нетерпении зафырчали моторами, а
большой плюшевый далматинец весело подмигнул пластмассовым глазом и
переступил с лапы на лапу.
На пороге Женька беспокойно оглянулся
– всё ли в порядке? И увидел, что малышка уже проснулась и пытается
встать на ножки, цепко держась за заботливые руки Евгения Петровича.
“Без меня справятся!” подумал Женька - и шагнул навстречу своей игре.
|
