Представьте себе ситуацию. После долгого рабочего дня вы идете домой через центр города. Шум машин, мелькание лиц, мосты, улицы, перекрёстки… Вы уже почти подошли к метро и вдруг слышите звуки музыки – играет, видимо, какой-то эстрадный оркестр. Играет здорово. Вы разворачиваетесь и идёте посмотреть. Подходите всё ближе и ближе, но оркестра так и не видите. Вместо этого на оживленном тротуаре стоит скрипач. Один. И играет так, что пройти мимо невозможно. С душой, с энтузиазмом, зажигательно, энергично и виртуозно, а какая-то аппаратура со множеством кнопок, на которые он нажимает то рукой, то ногой, превращает музыку в волшебство – добавляет всё новые и новые звуки, смешивает их, накладывает друг на друга. Будто играет не один скрипач, а целый ансамбль. Увидев эту картину, вы останавливаетесь и… исчезаете из реальности. Часа на два. Пока музыка не прервётся. Вот именно так я и повстречала первый раз Никиту Дёмина и его удивительную электроскрипку. Потом я побывала на множестве его уличных концертов. Слушала и его сольное представление, и выступление с группой. Это каждый раз праздник музыки, энергетическая зарядка и удивление. Известные музыкальные композиции Никита аранжирует на свой лад, и это каждый раз неожиданно и восхитительно. И всё это действо вливается в атмосферу петербургских улиц и площадей, становится частью города. Это производит очень сильное впечатление. И это очень красиво. Конечно же, мы не могли пройти мимо и не взять у Никиты интервью.
Без черных очков он кажется взрослее. Ни капли высокомерия, ни слова о чем-то не важном и не интересном. Три часа быстрой увлечённой речи о музыке. Отвлекся лишь пару раз, чтобы с большой любовью вспомнить о жене, о маме и об отце. Всё остальное время – поток эмоций о любимом деле. Кажется, Никита весь соткан из музыки, сделан из неё. Поэтому он и может с такой лёгкостью остановить на улице людей звуком, создать вокруг себя зрительный зал и поразить всех и каждого. Музыка – его всё. Это ощущается в каждом слове, в каждом жесте. Музыкант совершенно не уличного уровня, который выходит на площадь не ради денег, а для того, чтобы расширить круг слушателей, показать им своё мастерство и зарядиться энергией. Технарь и романтик – два в одном. Начинает фразу с технических подробностей, заканчивает – эмоцией любви: безграничной любви к музыке. Говорит быстро, как будто куда-то торопится. «Жизнь такая короткая, - говорит он. – Нужно многое успеть». Но всё равно проговорили три часа и не заметили, как пролетело время.
—Здравствуйте, Никита. Расскажите, как родилось Ваше увлечение музыкой, из чего? Родители привели в музыкальную школу или Вам самому захотелось?
—Здравствуйте! Всё очень просто, у меня родители музыканты. Отец — гитарист, а мама — руководитель хора. Музыка в доме была всегда, поэтому направление моего образования определилось само собой.
—А почему именно скрипка?
—Это не мой выбор. Мама посоветовалась с опытным педагогом Ольгой Викторовной Сорокоумовой, и она, оценив мои способности, посоветовала отдать меня на скрипку. В детстве это неосознанный выбор, просто родители предлагают и всё.
—Тогда вот что ещё интересно. Многих детей отдают в музыку родители, но из кого-то получается Никита Дёмин, а из кого-то ничего не получается. Какую-то важную мотивацию родители задали или сработало всё-таки Ваше собственное проснувшееся желание?
—Определённо, в детстве мне нравилось заниматься, я же не только сидел в хоре и слушал, как все поют, но и сам проявлял желание петь. Сначала пел дома, раньше я вообще занимался хором и вокалом, пока не поступил в училище на скрипку в 14 лет. Потом моё расписание изменилось: я в семь часов утра уходил из дома, а приходил в девять вечера. Шёл в училище, там занимался и до пар — с семи до половины девятого или до девяти, потом были пары, потом обед, потом ещё пары, и с пяти до девяти я снова занимался… А ещё был спортзал и теннис…
В школе мои увлечения были не понятны одноклассникам, точнее, они считали их просто чем-то забавным и занятным: «Круто, Никита играет на скрипке! А сыграй нам мелодию из «Бригады», а вот эту мелодию из телефона можешь повторить?» Я помню, что всем своим одноклассникам записывал мелодии на телефоны, когда их ещё нельзя было скачать, ко мне стояла очередь из желающих, и все спрашивали: «Как ты это делаешь?!». Это было единственное, за что меня ценили в школе [улыбается].
В училище у меня была уже абсолютно своя компания, круг общения, общие интересы, и там я понял, что это моё, и я хочу этим заниматься.
А в плане скрипки сознательный выбор произошёл чуть-чуть попозже, когда я прикинул уже накопленный прошлый опыт, количество потраченного времени на этот инструмент, соотношение того, насколько мне это нравится и насколько легко у меня это получается. У меня математический склад ума, и я просто соотнёс все факторы и стал осознанно заниматься именно скрипкой.
—Что посоветуете родителям: есть ли смысл заставлять ребенка заниматься музыкой?
—Я думаю, что до какого-то момента есть, но надо очень чутко анализировать, до какого, и не перегибать палку. Одно дело, если это просто хобби. Например, мой друг-программист немного играет на скрипке, дома, для себя. Но когда люди занимаются этим долго, они уже перестают понимать, что это не их. У них уже просто не возникает такого вопроса: а может быть, мне стоит заняться чем-то ещё? Как я буду применять эти знания? Я смогу этим зарабатывать деньги? Как я смогу в этой жизни устроиться? Это ведь проблема очень многих музыкантов. Они потом не могут себя найти. У них нет особого желания заниматься, в том числе и в училище. Потому что это либо твоё и ты этим живешь, просыпаешься с мыслью: «Я хочу это делать! У меня есть идеи, планы и так далее», - и тогда это хорошо работает, либо этого желания нет – и тогда надо подумать о чем-то ещё. Хотя есть у меня такая теория, что есть люди, которые вообще не могут ничем заниматься, они просто не готовы, искры нет. Возможно, стоит найти всё же какие-то другие увлечения, в какой-то момент понять: самому ребенку нравится музыка или нет. Так, чтобы свободное время он посвящал не играм, не телефонам, компьютерным играм, Интернету, гулянкам, а какому-то хобби, интересу. Порой подходят люди и спрашивают: «Как заставить ребенка? Может, Вы покажете ему?». Я не преподаю. Могу что-то важное показать только людям, которые похожего уровня со мной, могу подсказать как лучше держать смычок, а целиком поставить руку я не могу. Максимум – могу мотивировать и зажечь именно своим примером. Я вообще считаю, что педагог должен быть прежде всего хорошим исполнителем, чтобы он своим примером мог мотивировать детей: не только рассказать, но и показать, чтобы человеку захотелось сделать так же и ещё лучше.
Я ведь тоже так и начал заниматься лайв-лупингом. Увидел на улице одного басиста, у него был такой маленький лупер на педали. И когда я первый раз увидел, как он записал одну партию и начал сверху играть другую, я подумал: что, есть такая техника, которая это может?! Я подошел к нему и спросил: «А что это?» - он говорит: «Лупер». Я тогда даже название это не запомнил. Подумал тогда, что это просто космические технологии. Прошло два года, и у меня теперь вон сколько оборудования. Космос стал ближе. Всем можно пользоваться, только не сиди без дела, применяй мозги.
А еще я однажды увидел музыкальную программу на теплоходе, которая перевернула мое понимание о том, чем я хочу заниматься. Я сыграл там, и это не вызвало особого отклика у зрителей, а после меня выступал другой музыкант. И я увидел работу человека, который похож на меня, но по-другому использовал себя, по-другому организовал свое время, свои возможности. Зовут его Илья Орехов. Музыкант, который занимается лайв-лупингом, но я сразу увидел, что тоже могу делать это и, возможно, даже лучше. Я услышал, что он делает, и оставшиеся два часа катания на теплоходе для меня стали просто ужасом. Потому что я размышлял о том, что мне уже 23 года, а занимаюсь непонятно чем, а ведь вот оно – то, что я хотел бы делать. Моя музыка никому не нужна, а Илья делает именно то, чем хотел бы заниматься я, и у него огромное количество подписчиков. Это было просто отвратительное чувство, и мне захотелось что-то в жизни сделать по-другому. Я ощутил это как поражение, хотя в целом я играю лучше, чем многие скрипачи. На том мероприятии я ведь тоже играл, и организатор подошел ко мне и хотел отдать мне деньги за работу. Но я отказался и сказал, что получил сегодня нечто гораздо большее: тот вечер дал мне мотивацию. И вот прошел год. Я играл в этом году на том же самом теплоходе, но уже на электроскрипке и с луп-станцией. Изменилось всё для меня кардинально. Я успел сделать классный продукт, и моё выступление очень понравилось слушателям.
Кстати, человек, который пригласил меня поработать на теплоходе, Ярослав Андреев, он хороший продажник и дал мне несколько советов. Спросил: «Ты же делаешь хороший продукт, почему он не продается? Почему ты на улице? Давай, снимай видео, выкладывай в сеть, чтобы тебя заметили». Это я тоже взял на заметку: что творчество творчеством, можно быть очень талантливым, но надо еще и предпринимать шаги, чтобы сделать свой продукт востребованным. Как нельзя писать в стол, так и музыку нельзя играть только для себя или для маленькой аудитории. Это очень важный момент.
—Никита, значит, сначала Вы занимались классической, акустической скрипкой, а уже потом появился вот этот электроинструмент. Он появился потому, что Вы уже знали, что такое live-looping и сознательно покупали инструмент для этого, или купили электроскрипку и уже потом узнали, что из неё можно извлечь?
—Я узнал, что такое live-looping, совсем недавно, год назад, и именно с этого момента я нашёл не то чтобы своё призвание, а узкую специализацию – и это не просто скрипка и не просто электрическая скрипка или кавер электрической скрипки, а именно использование live-looping в реальном времени. Таким образом, недавно я пришёл к своему формату, он действительно мой, и поэтому я стал чувствовать себя намного лучше, увереннее. Просто электрическая скрипка - это было тоже не совсем моё. Есть большое разделение на классическую музыку и эстрадную. Классическую музыку исполняют в основном музыканты, которые учатся в музыкальной школе или училище, они не мыслят такого, что человек может прийти в ресторан и сыграть на скрипке какую-нибудь мелодию. Для них это считается чем-то зазорным, неприятным, таким, что не соответствует уровню классической музыки. Есть понятия «сцена», «выступление», «классическое произведение», и есть отдельное понятие «слушатель». То есть имеются определённые границы: человек приходит в зал, покупает билет, сидит и слушает, потом аплодирует и всё. Это общепринятая традиционная культура. А культура эстрадных инструментов — она другая, и перейти в неё сложнее. Надо сначала разрушить некоторые догмы и стереотипы тех, с кем ты учишься, и педагогов, которые прививают вкус именно к классическим канонам.
—Педагоги Вас не отговаривали?
—Я не очень люблю распространяться о том, что я делаю, и даже когда переводился из московского учебного заведения сюда в Петербург, в Консерваторию, я и своим родителям не сразу об этом рассказал. Так что мои преподаватели всегда были не особо в курсе моих личных дел.
Я начал работать в оркестрах с 16 лет: сначала в Рязанском музыкальном театре, потом в филармонии. Однажды меня попросили сыграть на свадьбе. Это был первый опыт, и я играл те произведения, которые подготовил в училище, то есть классические, и сыграл я их, откровенно говоря, плохо, но это заставило меня задуматься. Мой отец тоже играет на разных мероприятиях и занимается именно эстрадной музыкой. Он купил мне первую электроскрипку и помог с первым музыкальным оборудованием, таким образом я впервые получил свободу для творчества. Моя первая электроскрипка была заказана из Китая через Интернет, стоила 6 000 рублей вместе с футляром и смычком, мостиком, струнами и канифолью, и ещё с бесплатной доставкой. Себестоимость такого инструмента я боюсь себе представить. И я играл на этом инструменте до недавнего времени, шесть лет. Он звучал достойно для этих денег, а с помощью процессора получалось хорошо обрабатывать звук.
—Сейчас у Вас просто какой-то «монстр» в руках, совершенно по-другому выглядит, Ваш инструмент совсем не похож на классическую скрипку.Сколько она весит?
—Я не знаю, она довольно лёгкая. Китайская скрипка была тяжелее. Есть много технических нюансов. Мне пришлось самому научиться разбираться в технике, в процессорах, чтобы когда что-то ломается, самому починить...
Проблема эстрадной музыки в том, что часто музыканты, которые занимаются своим собственным творчеством, должны настроить свой звук. У классической скрипки при покупке тембр уже выработан, можно чуть-чуть его подкорректировать, если купить струны определённой марки, определённого натяжения, канифоль помягче. В моём же случае всё то же самое, что я уже указал, но ещё много именно технических нюансов. Сложно переключиться просто с технического владения инструментом и с классических произведений на овладение техническими параметрами разных устройств. Для музыкантов, играющих на традиционной скрипке, это немного другой мир, а для меня это всё было интересно и тоже являлось частью того, к чему я сейчас пришёл. Нужно понимать live-looping как направление и надо понимать точно, как это работает. Когда я играю композицию, слушатель просто слышит 4 минуты готовой музыки. Но у меня всё это разделено по дорожкам, есть партии инструментов — партия баса, партия ударных, основная мелодия. Дома я заранее провожу экспериментальный подбор: сделал такую партию — она не подошла, тогда сделал другую. Потом ещё надо понимать, какие есть эффекты именно в моём устройстве: можно поменять направление дорожки, развернуть в обратную сторону, поменять местами такты (например, первый будет играть третьим), и как всё это можно скомбинировать в композиции, чтобы получился интересный результат. Прежде всего музыка — это передача энергии на расстоянии, это удивительный эффект, он не вербальный, ты из ничего делаешь мелодию, через себя пропускаешь её и посылаешь какой-то импульс слушателю, а дальше как радио — у кого-то из слушателей антенна настроена на мою музыку, а у кого-то нет. Игра на улице для меня интересна этим - я "вылавливаю" из толпы людей, у которых "антенна" настроена на меня...
—Не любой человек может развернуть людей, остановить. Музыкантов в Петербурге огромное количество, но так безапелляционно разворачиваете звуком, пожалуй, только Вы и Константин Колмаков, гитарист и вокалист, выступающий на Дворцовой площади. Кстати, расскажите про Константина! Как познакомились и где? Почему стали играть вместе?
—Я как-то приехал в гости в Петербург, и у меня с собой была акустическая скрипка, гитара и барабан, мы втроём с друзьями пошли играть на улице. Это было для меня новое ощущение, новый опыт, потому что останавливаются люди и начинают слушать. Совершенно различные эмоции: во время классического концерта и то, что происходит во время эстрадного концерта. Это действительно САМОЕ ГЛАВНОЕ, потому что ты видишь: то, что ты делаешь, приносит людям настоящий кайф. Есть определённые каноны и строгости в классической музыке: никто не будет кричать из зала "Это классно!", никто не будет подпевать, а ведь это же некоторая свобода душевная. Люди в основном в нашем мире и так очень зажаты, не могут показать свои эмоции. А на улицах происходит обратный эффект. Ты не только передаёшь людям энергию, а она тоже зеркально отражается тебе. И для меня сейчас, в моём нынешнем положении, это превращается в некоторую зависимость: я иду играть на улицу для того, чтобы побольше людей привлечь к своему творчеству, не для того, чтобы заработать какую-то копейку, а для того, чтобы зарядиться энергией. Настроение и ощущение себя в этом мире меняется, когда получаешь эти эмоции.
Возвращаюсь к Константину Колмакову... Переехав окончательно в Петербург, я начал играть на улице, точнее, начал экспериментировать. Моему другу нужны были деньги, и мы подумали, что надо вместе сориентироваться: от него был энтузиазм, ему нужен был хороший напарник, а от меня был профессионализм, и я мог его направлять. У нас получилась самая первая команда. И в тот момент Костя был просто нашим конкурентом. Приходим на Дворцовую площадь, а там уже стоит он — занято. Первый год нашего знакомства мы с ним виделись издалека. Я приходил, спрашивал, занято или нет, и мне понравилось, как он поёт. Каждый свой концерт Костя заканчивал песней Кипелова "Я свободен", к тому времени я уже знал, что у него свой собственный стиль, и я играл отдельно от него. Но уличные музыканты общаются друг с другом, видят, кто где играет, слышат друг о друге. Костя узнал, что я играю хорошо, и ему было интересно поделать что-нибудь вместе. Ему надоело играть одному, и нужен был ансамбль, чтобы обогатить свою музыку. А я человек быстрой реакции: например, с разными музыкантами в разных ресторанах могу прийти и начать вместе играть. Даже если композицию я не знаю, у меня абсолютный слух, и я могу импровизировать. Так же было с Костей. Я просто подошёл к нему, предложил на следующий день поиграть вместе, он согласился. Поиграли, собрали много людей, прошёл хороший концерт, ему понравилось, мне тоже, и теперь иногда мы играем вместе. Мы сошлись с ним не только потому, что он хорошо поёт, а потому что у него тоже есть образование, для музыканта это очень важно, когда он не замыкается в этом, а использует навыки в нужных ему целях. У него похожий способ мышления, поэтому у нас мало каких-то разногласий. Чем больше времени мы друг с другом контактируем, тем меньше времени уходит на то, чтобы друг друга понять — как начать, как закончить композицию, и в этом плане нам очень удобно. У других музыкантов по-другому устроено мышление, а я хороший ансамблист, могу быстро подстроиться. Если Костя поёт, у меня роль аккомпаниатора, не как на моём сольном выступлении, здесь я должен во время куплета и припева не мешать его голосу, не перебивать и максимум тянуть одну длинную ноту, которая может его голос сопровождать.
—На проекте "Голос-5" Вы тоже были аккомпаниатором для одного из участников. Расскажите об этом, пожалуйста! И вообще — какие впечатления от проекта?
—У меня есть друг, который играл на улице, его зовут Эрик Зенков, как раз с ним я играл на "Голосе". У него необычная манера пения — хрипотца, которая напоминает западных интересных исполнителей, то есть не классическая манера. Не просто чистый голос, а много добавочных эффектов, которые очень приятны для слуха. Такой стиль я бы назвал "лайт-рок" или "акустик-рок". Он послал заявку на "Голос", сначала прошёл интернет-отбор, там было примерно 11 или 13 тысяч заявок, из них осталась примерно тысяча тех, кто прошёл на кастинг в Москву, Эрик съездил в Москву, спел на кастинге и прошёл дальше, то есть уже на съёмки. На съёмки проходит 150 человек, а дальше - контакт с продюсерами проекта. Они выбирают песню, которую ты будешь петь, ты высылаешь им свою аранжировку, они предлагают ту, которая у них уже есть, и есть ансамбль, который с ними работает. Всё очень быстро, на каждого участника максимум двадцать минут даётся, то есть он проигрывает два или три раза песню и уходит, и в следующий раз он будет уже на съёмках, а там только одна попытка и всё.
—Как они согласились взять Вас, скрипача, со стороны?
—Я не ездил с Эриком на кастинг, это была действительно очень интересная история. Он спел на кастинге, ему сказала главный продюсер, что он подходит, и Эрик просто решил показать ей видео с телефона, как мы с ним играем на улице. Он сказал: "У меня есть друг скрипач, я хотел бы сыграть с ним". Она ответила: "Прекрасный скрипач, приезжай с ним".
И всё. Мы записали аранжировку этой песни дома - в коммуналке в домашней студии. Эрик спел, записал ударные, там и моя жена тоже помогла, всё это мы отправили на "Голос", им понравилось, и потом мы приехали туда и отыграли. Очень впечатлила работа профессионалов. Лучшие звукооператоры, лучшие техники, всё очень быстро, здорово схвачено, только используй свой талант и работай.
Мне немного обидно за Эрика, потому что он переволновался, зажался и не смог выдать там то, что выдаёт здесь, на улице, тут другая энергетика. Человек на сцене показывает только 50% того, что он умеет: работает волнение. Всё-таки это тоже определённый опыт исполнительства, надо выступать на сцене, чтобы понимать, как работать с другой публикой, как ты должен себя вести. Эрик не показал себя на 100%, он может гораздо больше. Но в целом это был очень интересный опыт — и для него, и для меня. Это мне чуть-чуть помогло для дальнейшего развития.
—А Вы любую композицию можете исполнить на Вашей удивительной скрипке и с помощью live-looping?
—Не все композиции, которые есть в мире, я хотел бы переделать на свой лад, и не все можно переложить на луп-станцию и сыграть с её помощью. Когда я слушаю музыку, то автоматически анализирую, мог бы я переделать эту песню и сыграть на скрипке. Есть песни, которые ложатся на луп-станцию, но у них очень слабая мелодия — когда очень много речитатива или мелодия на одной ноте, то есть на скрипке она не будет звучать. Должна быть богатая мелодия, чтобы я мог изобразить это. Бывают песни, которые подходят и по признаку мелодизма, и по признаку того, что там есть один квадрат, который я мог бы использовать на луп-станции, но при этом я что-то пробую - и мелодия не ложится, почему-то не получается, хотя у меня обычно проблем с этим нет. Возможно, это некоторый талант, и опять же это композиции, которые мне нравятся или нравятся людям. У меня очень много людей спрашивают: «А вы можете сыграть такую песню, можете такую?». Вот сейчас я начал играть композицию "Реквием по мечте" из одноимённого фильма, композитор Клинт Мэнселл. И здесь очень здорово всё получилось, потому что в оригинале практически одни скрипки играют, а я когда обрабатываю свою скрипку, получается очень похоже на виолончель, на альт, на скрипку.
—Знакомые песни у Вас звучат по-другому! Например, “Heathens”- “21 pilots”. Совершенно другая вещь у Вас получается – нежная, лиричная.
—Да, обычно я слова вообще не слушаю. Меня в музыке и в целом искусстве привлекает некоторая абстрактность. Мне не важно, чтобы в картине был какой-то смысл, даже музыка мне больше нравится инструментальная зарубежная, меня привлекают образы, которые создаются математически у меня в голове от того, что я слышу. Примерно то же самое я делаю в своём творчестве. Композиции переделываю не так, как в оригинале. Во-первых, это не интересно — сделать так же. Я вкладываю частичку себя, ну как проходит свет через призму и получается радуга. Я через свой мозг пропускаю композицию, которую слышу, и выдаю уже продукт, который по-своему мой, моя интерпретация. Она обусловлена возможностями скрипки, возможностями луп-станции, возможностями эффектов, которые есть во всей моей технике, но в целом это просто мои инструменты, как инструменты плотника, только я работаю с ними во времени.
—И у Вас ведь панели две – одна под ногой, вторая под рукой. Какая из них главная?
—Я могу рассказать, что входит в моё оборудование и чем я пользуюсь. Есть скрипка, из скрипки выходит провод, идёт сигнал к процессору, это гитарный процессор (скрипичных процессоров нет, потому что этим вообще никто не занимается, и непопулярность — это одна из моих больших проблем, я к этому потом вернусь). Сигнал выходит из процессора, приходит в луп-станцию, и там уже я его обрабатываю. Туда же вторым каналом приходит сэмплер, на котором я играю партии ударных, возможно, потом я заменю его на другой сэмплер или драм-машину. Та установка, что внизу, это как раз процессор, а рядом с ним ещё вторая, это ножной контроллер для лупера. Он может включать повторяющийся квадрат, может выключать, может перезаписывать, сверху можно перезаписывать огромное количество раз, его можно использовать для нарастания композиции, для увеличения масштаба и количества звука...
—То есть количество дорожек вообще не ограничено?
— Всего дорожек пять, просто я могу перезаписывать ещё сверху бесконечное количество раз в пределах пяти часов. Вообще эта луп-станция сделана для битбоксеров, там большой объем памяти. Она ручного управления, и главной проблемой, когда я только начинал её использовать, явилось то, что не было никакой информации о том, как можно контролировать её ногами. Я ведь скрипач, не могу прерываться, отрывать руки, что-то переключать. И другая проблема — это поиск оборудования, его у нас в стране не найти. Я зашёл на сайт одного производителя из Ростова, с удивлением обнаружил разные модели по демократичным ценам, а функционал больше, чем у западных аналогов. Я поговорил с начальником производства. Причём мы говорили с ним на одном языке, я был так рад, что меня поняли. На производстве не оказалось нужной модели, но она была в магазине в Екатеринбурге, и мне её доставили оттуда.
—Никита, а расскажите поподробнее про свою новую скрипку.
—Про неё стоит рассказать! Недавно, в марте, я купил себе новую скрипку, и китайская отошла на второй план, я понял, что пора выходить на новый уровень и делать получше звук, чтобы было максимально хорошее качество. Это как раз и отличает меня от других музыкантов: порой люди зарабатывают какие-то деньги (не важно, какой музыкант, уличный или нет), а тратят не понятно на что. А для меня важно всё время вкладывать в развитие. Большинство денег, что я получаю, уходит либо на оборудование, либо на его улучшение. Я купил себе пятиструнную скрипку. Почему именно пятиструнную? Я учился в Консерватории на альте, это та же скрипка, только чуть-чуть побольше, держится так же на плече, строй на квинту ниже, то есть у скрипки струны «соль», «ре», «ля», «ми» — 4 струны и нижняя «соль», а у альта нижняя струна «до» и потом струны как у скрипки. А на моей пятиструнной скрипке, я называю её скрипка-альт или второе название — квинтон, там струны «до», «соль», «ре», «ля», «ми». То есть это нечто среднее между альтом и скрипкой. Получилось так, что в Консерватории я учился на альте, в училище на скрипке, на эстраде я играю всегда на скрипке, а в квартете или оркестре — на альте. А тут я получил один уникальный инструмент, в котором я могу использовать и то, и другое. Я расширил диапазон в музыке, раньше мог играть средний бас на скрипке, не опуская её на 1-2 октавы, потому что в общем процессе я опускаю её на 1-2 октавы и получается полноценный бас. Для меня было большим открытием, когда я наконец нашёл оборудование, на котором могу сделать хороший бас. Это относительно большой и сложный творческий путь, точнее, поиск, как можно использовать возможности оборудования, инструментов и их технических спецификаций. Потому что когда покупаешь гитарное оборудование, там есть пресеты гитарные, и они мне не подходят. Информацию приходится искать по крупицам, на форумах, плюс использовать мой эмпирический опыт – метод проб и ошибок, когда настроить всё нужно так, чтобы нравилось и мне, и всем остальным.
—Кстати, о гитаре. Вы же и на гитаре играете? Я Вас видела с гитарой в руках… На чем-нибудь ещё играете?
—Конечно, чуть-чуть играю на гитаре. У меня же отец-гитарист, и я знаю, как этим инструментом пользоваться. На фортепиано тоже чуть-чуть, это обязательный предмет во время учёбы. Я просто как талантливый в музыке человек, могу быстро сообразить – понять, как пользоваться различными инструментами. Но в целом, так чтобы я свободно на чем-то ещё играл, - пожалуй, нет. Только скрипка и альт. Классические музыканты занимаются по восемь часов в день, оттачивая технику. А я занимаюсь всем сразу: чуть-чуть скрипкой, чуть-чуть возможностями луп-станции, добавить чуть-чуть битбокса. Комплексный подход очень важен.
—А Вы на акустической скрипке ещё играете? Или уже не используете её?
—Иногда играю. Но это скорее для своего удовольствия, либо она нужна по работе. Путь музыканта вообще сложный. Сложно заработать музыкой. Поэтому иногда работаю на мероприятиях.
—На какой скрипке больше любите играть, на акустике или на электро?
—Пожалуй, на электроскрипке. Потому что можно по-разному обработать, и я с нею уже свыкся, привык. С акустикой сложнее: там можно работать только с деревом. А здесь больше возможностей. И, опять же, усиление звука. Это ощущение, когда ты играешь через колонки, и рядом с тобой такая мощь звука, - оно не передаваемо. Масса звука – сам заводишься и передаешь это ощущение людям.
http://s-krasoty.ru/9_2017-nomer-anna-ostrovskaya-intervyu-s-nikitoj-dyominymВопросы подготовила Анна Островская. Беседовали: Ирина Анцупова, Анна Островская; фотограф Дмитрий Алексеев, август-2017
